В 2028 году в Москве можно будет приобрести по два вида продуктов в каждом продуктовом ларьке (исключение составляет только Державный Сыр «Российский») и кокаин в аптеке за 2 рубля 50 копеек.
Свежеотрезанные головы четвероногих друзей будут украшать капоты машин «новых опричников», а сами опричники будут, в перерывах между содомией, наркотическими приходами и членовредительством, вершить государственные дела. С Запада Россию отделит от Европы Великая Западная Стена, такая же стена будет стоять и по границе с Китаем. Короче – Юрьевская «Крепость Россия» доведенная до своего логического завершения.
Первое впечатление от книги «День опричника» (это когда берешь ее в руки и читаешь аннотацию) – это антиутопия, про то, куда мы катимся. По прочтении 30 страниц, у меня возникло ощущение, что Сорокин заделался вторым Михаилом Задорновым. Ну или Петросяном. Действительно, Сорокин много и не смешно шутит и постоянно заигрывает со своим читателем, как это любят делать наши эстрадные юмористы. Буквально в самом начале на сцене возникает Русская Печь из «Насти». Драка с человеком столбового из того же «Пира» (не помню рассказ). Поклонники творчества Сорокина, наверняка найдут отсылки и к другим произведениям автора. Я последний раз испытывал такое неприятное ощущение от перебора «самоцитат» во время просмотра фильма «Deathproof» Квентина Тарантино – хотя трепетное отношение Тарантино к собственной персоне и творчеству давно ни для кого не секрет.
Дальше – больше. На поверхность вылезают совсем уж пародийные вещи вроде «Зловещих мопсов» Дарьи Асташковой. Какие-то «Добры молодцы» закидывают помидорами неугодного Государыне деятеля искусства – граната в окоп «Идущих вместе», в свое время активно травивших и Сорокина. Только здесь автор, в угоду личной мести пренебрег здравым смыслом — думается, что в условиях сорокинской Новой России, общества по сути зрелого и переходящего в стадию распада, молодежные прокремлевские движения будут просто не нужны, морально устареют. Вернее даже устареют не сами движения, а их активная деятельность, какой рисует ее Сорокин.
Вообще созданная Сорокиным Москва’2027 мало чем отличается от других его антимиров. Эта адская машинка была запущена еще в «Сердцах Четырех» — система поступков героев представляет собой все то же переплетение вполне рациональных, с обыденной точки зрения, вещей: крышевания таможни, взяточничества, заказных убийств и совершенно иррациональных ритуалов, вроде добычи «жидкой матери», сверления ног, поедания «нормы». Сорокин эти вещи уравнивает и уравнивает настолько логично, что в «Опричнике» они почти не различимы. К тому же, Сорокин вводит в книгу и элемент читательского недоумения: ради чего все эти не поддающиеся объяснению манипуляции? Одна из самых сильных сцен – когда опричник спрашивает прорицательницу, жгущую в камине книги Толстого и Достоевского: «А что же с Россией будет?» — «Будет. Ничего…»
В «Опричнике» как и в «Пире» и в «Норме» герои много и вкусно кушают, подробно насилуют и калечат друг друга. Процесс поглощения (пищи, алкоголя, наркотиков, секса, боли, власти) у Сорокина вообще доведен до грани между блаженством и тошнотой. Например, опричник Андрей Комяга на протяжении всего романа наслаждается этим миром и собственным местом в цепи питания – принимает свои привилегии с благодарностью («И Слава Богу!») и пользуется ими в каждой строке романа по полной, не стесняясь, почти до этой самой грани блаженства с тошнотой. Ни гнев Государыни, ни случайная встреча с опальной женой купца-врага народа не выбивают его из этой цепи питания – он делает и берет ровно столько, сколько дозволено. Сложно сказать, насколько такой персонаж на самом деле является образом «государственного человека» будущего, что могло бы служить основанием для причисления «Опричника» к жанру антиутопии. Все-таки книга Сорокина является, если можно так выразиться, камерной, она, в большей мере является скорее очередным литературным и языковым экспериментом. Да и не то сейчас время чтобы писать антиутопии – на фоне существующего застоя они все выглядят спекуляциями.
Вообще возникает чувство, что Сорокин не знает, что ему делать дальше. Привыкший работать в быстро меняющейся реальности, предугадывать её и даже конструировать, писатель сам оказался на месте своих персонажей, в зависимости от внешней среды. А среда, между тем, не спешит изменяться, наоборот, медленно застывает студнем – и персонаж напряженно ждет, что будет дальше. В схожую ситуацию попал Виктор Пелевин, от безысходности взявшийся за вампиров и оборотней.
А что делать – время такое… Ждем 2027 года.
Источник информации: Remedy
(Еще не оценили)
